Завершая и увенчивая ряд живописных ноктюрнов, к которым относятся «Сирень», «К ночи», «Пан», «Царевна-Лебедь», картина «Лебедь» написана вослед и, очевидно, в пару к «Царевне-Лебеди». Здесь мы словно созерцаем тютчевский «оный час явлений и чудес», когда «густеет ночь, как хаос на водах». Благодаря проработке мастихином, чернота фона отсвечивает, как уголь-антрацит, являя собой почти буквально сгусток первобытного хаоса, в котором снежно-белое с холодно-сизыми тенями существо, оставляя внизу отягчающий наряд, превращается вверху в странное и страшноватое подобие хвостатой рептилии с пронзительно смотрящим и видящим глазом, который мы потом встретим и у быка-Зевса в серовском «Похищении Европы», и в «Купании красного коня» Петрова-Водкина. Событие, которое здесь разыгрывается, - того же рода, что и в Похищении Европы: вполне можно поверить, что перед нами лебедь-Зевс, приготовляющийся завоевывать Леду. Художник, по видимости, не озабочен не чем иным, кроме как с наивозможной точностью изобразить пернатое существо в момент, когда оно «выходит из себя», переменяет положение, позу, готовясь что-то предпринять: выбраться из воды на берег, завоевать сердце избранницы, отразить опасность. В такие критические, переходные мгновения облик лебедя подвергается гротескным модификациям: то он окажется неожиданно громадным, то шея вытянется по-змеиному, и он станет похож на крылатого дракона... Короче, это те мгновения, когда знакомый облик и образ оказывается чреват непредсказуемыми превращениями, метаморфозами. В «Сказке о царе Салтане» лебедь превращается в царевну, тогда как в обличье коршуна спрятан чародей. Так вот, в виду «Царевны-Лебеди» лебедь на картине 1901 года наделен повадкой, которая скорее подобает чародею, собирающемуся превратиться... хотя бы в коршуна, дабы заполучить царевну. Но, в противоположность тому, что иллюстрируется картиной «Царевна-Лебедь», здесь не какое-либо определенное сюжетом однократное превращение этого в другое, а сам Царь - чародей, дух, гений перевоплощений. Но чародействует и сам художник. В переливах перламутровой раковины (этюд 1904 года из Третьяковской галереи) прозревается силуэт дремлющего лебедя, тем же порядком, каким иней на морозном стекле грезит образами органической природы. В одном из поздних автопортретов Врубель поместил свое лицо между двумя главными «героями» его поздних штудийных пристрастий - раковиной внизу и статуей лебедя вверху. Комментируя замысел «Жемчужины», Врубель говорил, что «краски вовсе ненужны для передачи рисунка тех мельчайших планов, из которых создается в нашем воображении форма, объем предмета и цвет». В этюдах Врубель применяет уголь. След угля на поверхности ватмана создает эффект мерцания крупиц света в крупицах черноты, как бы искрящийся черный снег, - эффект того же порядка, что и иллюзия переливов цвета на поверхности формы. Здесь оказывается важным один психологический момент. Увидеть, например, искрение цвета на белом инее, так же, как радужные отливы на перламутре, можно лишь при определенных условиях: требуется сосредоточенность, усилие внимания. Такую гипертрофированную активность зрения, превосходящую обычную меру и сравнимую со способностью видеть в темноте, проницать за грань видимого, Врубель «одалживает» своим героям, включая фантастических, к которым прежде принадлежал киевский «Ангел с кадилом и свечой», а в поздний период его демонический двойник – «Лебедь».

Врубель и художественная фотография

Неожиданный, но очень важный аспект взаимоотношений одного из самых ярких мастеров изобразительного искусства и художественной фотографии прошел мимо внимания всех крупнейших знатоков творчества Врубеля. Тема эта весьма своевременна именно теперь, в эпоху глобальной компьютеризации и новых сложных взаимоотношений между индивидуальностью художника и мощной индустрией визуальных технологий. Врубель был сыном своего времени и чутко относился к новым техническим изобретениям, в том числе - и к фотографии. Художник часто использовал фотографические снимки как подсобный материал для создания своих произведений... читать далее »

На грани безумия

Работа над «Демоном поверженным» лишила Врубеля сил и разума. Но в психиатрической лечебнице вскоре он начал поправляться, рисовать. Сделанные в клинике карандашные рисунки 1904 года возвращали Врубеля к художественному труду, он заново упражнял руку и глаз усиленной работой с натуры. В его рисунках появились живые впечатления натуры. Художник передает форму с помощью прерывистых штрихов. Ни один штрих не положен случайно, он обрисовывает план формы, характеризует фактуру... читать далее »

Запоздалая слава

В 2006 году исполнилось 150 лет со дня рождения гениального русского художника Михаила Александровича Врубеля. Сто лет назад трагически завершились дерзновенные творческие поиски Мастера. В 1906 году им окончательно овладело безумие, одновременно с которым наступило самое страшное для художника - слепота. Творчество Врубеля не раз претерпевало резкие изменения в оценках. Прижизненная хула сменила обожествление художника в последние годы жизни. Однако в эпоху авангарда творчество Врубеля «не вписывалось» в новую модель общественных отношений, и он был попросту забыт «комиссарами от искусства». Лишь в 60-е годы XX века неповторимая индивидуальность М.Врубеля вновь вызвала повышенный интерес. Но только в 80-е годы выходят исследования, дающие объективную оценку творчества великого художника. Таким образом, он обрел высочайший статус лишь в конце XX века... читать далее »