Особенную красоту рисункам Врубеля придают богатые градации темного и светлого, очень точно найденные соотношения между ними. Так было и в иллюстрациях к Лермонтову - игра пятен различной степени светонасыщенности создавала иллюзию красочного ковра. На рисунках с натуры, гораздо более простых по сюжету и трактовке, можно убедиться, что подобный прием не был чем-то нарочитым, а вытекал из созерцания реальных предметов. Врубель, рисуя, всегда начинал с прокладки основных пятен - от темных к светлым. В светлых местах прикосновениями остро наточенного карандаша намечал нужные детали и наносил те легкие штриховые арабески, которые одновременно и строили форму (без них светлые места выглядели бы плоскими), и несли в себе неповторимое очарование врубелевского почерка. Иногда же он мог и просто оставить кусок листа белым, нетронутым - шкала отношений была найдена так безошибочно, что белый участок бумаги «опредмечивался». Так, всякий, кто видит простой и прелестный карандашный рисунок «Дворик зимой», с уверенностью скажет, что там на первом плане - сугроб, а подальше - занесенное снегом крыльцо. Кажется, будто видны и тени на сугробе. На самом же деле снег изображен чистой поверхностью листа, совершенно не тронутой карандашом. Художник разнообразил свои приемы рисования. При быстрых зарисовках групп людей, беседующих, читающих, играющих в карты, в шахматы, он ограничивался сопоставлением больших пятен темного и светлого и опускал проработку деталей. Тем не менее, группы «игроков», погруженных в свое занятие и, вероятно, даже не замечающих, что их рисуют, схвачены во всей их жизненной непринужденности. Пятеро за столом играют в карты. Собственно, карт у них в руках не видно, но все равно сразу понятно, что идет именно карточная игра и собравшиеся ею поглощены: у игрока на первом плане даже спина, даже складки на костюме, едва намеченные, выражают состояние сосредоточенности. Очень выразительна фигура молодого «болельщика», забравшегося с ногами на диван, - он сам не участвует в игре, но с большим любопытством следит за ее ходом. Еще лучше, пожалуй, шахматисты. Один напряженно обдумывает ход, его партнер откинулся на спинку дивана, руки в карманы, несколько расслабился, но не сводит глаз с доски, видимо прикидывая, как будет действовать дальше. Третий наблюдает.
Не будь этих рисунков, мы бы и не узнали, что Врубель мог так выразительно и живо запечатлевать житейские жанровые сценки, ведь на картинах он их никогда не изображал. Но он действительно «все мог».