Благодаря киевским ученикам и ученицам Врубеля (он временами для заработка занимался преподаванием) уцелели его летучие наброски, его акварельные этюды цветов, которые он делал прямо на уроках, на клочках бумаги, а потом бросал, - ученики же их заботливо подбирали и хранили. Врубель делал их, демонстрируя приемы работы с натуры, никаких других педагогических методов, кроме собственной работы на глазах у учащихся, он не знал и педагогом был неважным. Большая коллекция таких «учебных» набросков хранится в Киевском музее. Изображения цветов, листьев, редко - букетов, чаще всего - одного цветка: красная азалия, розовая азалия, белая азалия, орхидея, красная роза, ирис... Они ослепительны, как самоцветы, лучезарны, мажорны; в одном-единственном цветочном венчике - целая гамма красочных переливов. Музыка красок всегда при этом обусловлена изысканной структурой цветка, которую художник внимательно передает, следуя своему приему расчленения на планы. Малейший изгиб лепестка приобретает под его кистью чеканность, каждый цветочек словно возведен в перл создания. Как говорил о Врубеле художник А.Головин, «есть какая-то безошибочность во всем, что он сделал». А делал на первых попавшихся листках, тут же на полях пробовал краску, нанося беспорядочные мазки. Но одно "заказное" произведение Врубель в Киеве все же довел до конца: большое полотно маслом «Девочка на фоне персидского ковра» - портрет дочери владельца ссудной кассы. Его можно назвать портретом-фантазией - художник сделал девочку героиней восточной сказки, усадил ее в шатер из тяжелых маслянисто-красных ковров, одел в атласное розовое платье, обвесил жемчужными ожерельями (и ковры, и наряд, и драгоценности были взяты из вещей, заложенных в ссудной кассе). Маленькая красавица смотрит грустными тревожными глазами, и белая роза почти падает из ее детской руки, отягощенной перстнями.