Летом 1904 года выздоровевший Врубель переселился в Петербург, так как жена его получила там ангажемент в Мариинском театре. Московская частная опера, где начался и кончился короткий творческий триумф Забелы, после банкротства Мамонтова с трудом сводила концы с концами; репертуар был уже не тот, не то настроение в труппе, и многие ведущие артисты уходили в другие театры. Но и голос Забелы был теперь не тот. На большой сцене Мариинского театра, с огромным оркестром, выступать ей было трудно - не хватало силы звука, и приняли ее туда, как явствует из записей директора императорских театров В.А.Теляковского, отчасти «из-за того, что она жена талантливого Врубеля».
Уже отсюда можно видеть, что слава и почет к Врубелю наконец пришли - пришли в самый горестный момент его жизни. Е.И.Ге писала: «И странное дело, сумасшедшему Врубелю все больше чем никогда поверили, что он гений, и его произведениями стали восхищаться люди, которые прежде не признавали его».
Действительно, катастрофа, постигшая художника, трагическая история его работы над «Демоном» и возникавшие вокруг легенды и слухи сыграли до некоторой степени свою роль в том, что Врубель вдруг стал знаменит. Однако тому были и более серьезные причины. Во-первых, на выставке «Мира искусства» осенью 1902 года (Врубель тогда был в больнице) экспонировалось шестьдесят его работ, в том числе прежние - киевские эскизы для Владимирского собора, «Демон сидящий», «Испания», «Гадалка» и другие, так что впервые искусство Врубеля было показано с достаточной полнотой. Впервые зрители увидели, что это за художник, не по отдельным, часто случайно выбранным вещам, а в контексте всего творческого пути. Нужно думать, то был впечатляющий ансамбль, а люди, в конце концов, не слепы - или слепы только до известного предела. Вышедший в 1903 году номер журнала «Мир искусства» со многими репродукциями и статьями о Врубеле также способствовал популярности и признанию художника.
Во-вторых, новаторская «техника» Врубеля, или, лучше сказать, его манера, требовала длительного вникания и привыкания, чтобы быть по достоинству оцененной. Она не воспринималась сразу - не только в силу непривычности, но и потому, что была плодом редкого, феноменального видения, проницавшего натуру сквозь внешние покровы как бы до самих недр. Это и художникам не всегда было понятно с первого взгляда. Известны многие имена людей, сначала не принимавших живопись Врубеля, а со временем ставших его горячими почитателями, причем это не те люди, которых можно заподозрить в бездумном подчинении капризам моды. Это, например, Горький, Шаляпин или Александр Бенуа, который уже в статье 1903 года «взял обратно» свои прежние суждения о Врубеле.