Демон, 1890 Гадалка, 1895

» Первая » Вторая » Третья » Четвертая » Пятая » Шестая » Седьмая » Восьмая » Девятая » Десятая » Одиннадцатая » Двенадцатая » Тринадцатая » Четырнадцатая » Пятнадцатая » Шестнадцатая » Семнадцатая » Восемнадцатая » Девятнадцатая » Двадцатая » Двад.первая » Двад.вторая

Дальнейшая работа над панно продолжалась уже на хуторе Ге, куда Врубель с женой приехали в конце мая. Здесь было написано большое панно «Утро» и начата работа над панно «Вечер». Если о последнем мы можем судить только по записям Ге, свидетельствовавшей, что оно изображало «женщину, олицетворяющую вечер, сумерки закрывают гигантские цветы belles de jour», то панно «Утро», к счастью, сохранилось (Государственный Русский музей). В нем пробуждающаяся природа олицетворена в виде четырех женщин среди густой и причудливой растительности. Эта растительность особенно густа слева и представляет собою гигантские кусты чудесных цветов, изображенных со всем мастерством Врубеля, с его любовью к стилизации и вместе с тем к тщательной выписанности мельчайших лепестков. Среди этой чарующей и ароматной массы цветов, как бы вырастая из нее, возвышается слева фигура женщины, с каким-то восторженным и даже экстатическим изумлением встречающей восходящий свет, разливающийся на небе и олицетворенный «лучом», как сам художник называл фигуру другой обнаженной женщины в центре, причудливом изгибом устремляющейся из лесных зарослей вверх к небу. Ниже из густой травы, переходящей в болотные заросли, выступает третья фигура с длинными темными волосами, и, наконец, в правом углу мы видим одну только голову женщины, как бы выходящей из болотной трясины, которая своими фантастическими большими цветами внизу картины сочетается с цветущей растительностью левого края. Таким образом, в картине параллельно с все усиливающимся движением человеческих форм и природа от гнущейся книзу болотной листвы переходит к тянущимся вверх цветам. Врубель, как подлинный декоратор, великолепно учитывал необходимость равновесия масс и движений в панно. Поэтому наверху в правой части над наиболее низкой и стелющейся травой он расположил пышные и как бы «клубящиеся», подобно облакам, кустарники и деревья. Они своей массой уравновешивают темную стену растительности левой части, а своими формами как бы аккомпанируют той динамической кривой, которая идет от руки темноволосой женщины к изгибу тела возносящегося вверх «луча». Этому соответствует и движение цвета в панно, решенном в основном в холодных тонах, преимущественно зеленых и темно-зеленых с разбелкой. Панно является, по сути дела, развитием той аллегории пробуждения природы, которую мы видели в первом акварельном эскизе. Врубель достигает здесь поразительного слияния растительности с человеческими телами, слияния и в формах, и в цвете, и в самой их пластически-живописной трактовке, слияния, которое освобождает аллегорические, в сущности, фигуры от сухой рассудочности и делает их как бы на наших глазах рождающимися от земли, трав, цветов. Это не аллегорические фигуры, а подлинно очеловеченные природные формы. Рождение дня предстает перед нами уже не просто как радостный танец вылетающих из цветов мотыльков и эльфов, как в акварели, а как превращение природы в прекрасных людей. Рождение дня есть и рождение человека.
Такую же замечательно органичную связь человека с природой мы находим и в написанной в то же время, что и панно «Утро», акварели «Примавера» (Государственный Русский музей), где пук огромных цветов, который держит в руках девушка, превращается как бы в часть ее фигуры. Это чисто врубелевская фантастика, в которой душа человека воздействует на нас как аромат и очарование цветов, а сами цветы становятся человечески одухотворенными. Е.И.Ге пишет, что эта акварель исполнялась одновременно с панно «Утро», но вряд ли можно видеть в ней некий предварительный этюд или эскиз. Впрочем, сама Ге затрудняется, как его назвать. Вернее, это было одно из выражений тех же эмоций, которые со всей сюжетной развернутостью выявлены в панно «Утро».
Начатое на хуторе Ге панно «Вечер» Врубель продолжал в Москве, куда он затем приехал с женой. Здесь же, очевидно, летом или ранней осенью было написано заново и третье панно, «День». Жена художника сообщала Е.И.Ге, что «панно «Утро» и «Вечер» восхитили Морозова, и он даже не хочет, чтобы Миша их еще заканчивал, находя, что уже лучше ничего нельзя сделать. «День» же еще придется поработать».
Итак, как будто все шло хорошо. Изменив первоначальную тематику, Врубель создал новые изображения, восхитившие заказчиков. И вдруг неожиданное происшествие: «Морозова раскапризничалась, вещи, которые Миша написал, ей вдруг стали не нравиться, и он хочет все писать заново, а эти вещи, вместо того чтобы их выставить так, как они есть, совсем уничтожить». Репин отговорил Врубеля уничтожать панно «Утро», и оно было показано на известной «Выставке русских и финских художников» и куплено кн. М.К.Тенишевой, а далее попало под названием «Русалки» в Русский музей. Что стало с двумя другими панно, «День» и «Вечер», остается неизвестным. Вернее всего, что Врубель в какой-то мере использовал их мотивы в новом, последнем варианте панно. Во всяком случае, ныне существующие панно можно считать писанными заново, в последний раз уже после того, как сначала понравившиеся варианты вдруг были забракованы. Можно понять тут и отчаянные высказывания Врубеля и то, что выполнял он этот надоевший, измучивший его заказ вряд ли с большим вдохновением. И все же он был слишком большим и подлинным художником, чтобы отделаться чем попало. В окончательный вариант Врубель также вложил большое содержание. Но у него не было и не могло быть прежнего подъема для его осуществления. Однако и эти панно являются значительными живописными произведениями, хотя и уступающими другим. Прежде чем говорить о них, надо разобраться в достоверности наименований панно, обозначенных на прибитых под ними на панелях табличках. Если название большого панно, расположенного на длинной стене против окна, - «Полдень» - не вызывает сомнений, то наименование двух других хочется поменять, назвав «Вечер» «Утром», а «Утро» «Вечером». Правда, условность символической трактовки природы и соответствующая условность колорита не дают как будто твердого основания считать туманный пейзаж панно «Вечер» обязательно за «Утро», как и освещенный желтоватой зарей пейзаж изображением не «Утра», а «Вечера». Но в пользу такого переименования говорит как местоположение панно, так и известная связь их с первыми вариантами. Мы видели, как логично расположил панно Врубель в первоначальном эскизе, начав с «Утра» на торцовой стене против главного входа, далее слева направо поместив на длинной стене «Полдень» и закончив все это изображением «Вечера» на входной стене, где его, естественно, можно видеть, только войдя в комнату, то есть после «Утра» и «Полдня». Тем более он должен был позаботиться об этой последовательности в осуществленных панно. Они ведь менее разобщены, чем первоначальные, и воспринимаются как единое целое, объединенное общим ритмом расположения масс и движения цвета. Они лентообразно тянутся по верху трех стен комнаты, естественно, начинаясь с противоположной торцовой стены слева направо. Помещать же при этих условиях аллегорию вечера до полдня, а утро после него было бы просто нелепо. Обратимся же теперь к самим панно, следуя в рассмотрении их слева направо.